Любовь, похожая на смерть - Страница 69

– Это как же?

– Вот эта блестящая книжечка в моей руке и металлическая хромированная ручка отвлекают твое внимание, не дают сосредоточиться на игре. – Гуляев перевернул листки записной книжки, на которых не было ничего записано. – Они же служат средством, которое помогает ввести человека в состояние прострации. Врач, вводя вас в гипнотическое состояние, водит хромированным шпателем или молоточком из стороны в сторону, заставляя смотреть на этот молоточек. А сам вслух отдает команды: закройте глаза, усните. Я пользуюсь записной книжкой или хромированным карандашом. А мысленно отдаю команды. Понятно? Ну, если бы я мог научно объяснить и обосновать свои действия, то получил бы Нобелевскую премию. Или еще какую-нибудь. Но я не могу. Я сложно объясняю, а на самом деле все очень просто.

– И все-таки я не понимаю…

– Что тут понимать? – улыбнулся Гуляев. – По телевизору нам с утра до вечера внушают, что черное – это белое, а белое – черное. Врут, врут и снова врут. И мы почему-то верим. Хотя не под гипнозом и еще не утратили способность думать самостоятельно. То есть утратили, но еще не полностью.

– Меня нельзя ввести в состояние гипноза, – сказала Алла. – Так сказал один врач, светило медицины.

– Да, есть люди, которые не поддаются гипнозу, – кивнул Гуляев. – Но их меньшинство. А то медицинское светило пусть устроится на работу дворником. По картам мы тебя уже проверили, можно еще раз попробовать.

Радченко обернулся назад, наблюдая за происходящим. Гуляев повертел в руках свой блестящий блокнот и ручку в металлическом корпусе. Нахмурил лоб, будто вспомнал что-то и не мог вспомнить.

– Сделаем так. Дима продиктует любое предложение, что придет в голову. А ты его запишешь на бумаге.

Алла взяла блокнот и ручку.

– Диктую, – сказал Радченко. – Пиши: «Тогда были другие времена, и мы были молоды». Все, точка.

Гуляев взял блокнот из рук Аллы, не закрывая, и положил его на сиденье надписью вниз.

– Итак, все произошло на твоих, Дима, глазах, – сказал Стас. – Ты продиктовал предложение, Алла записала его. Но скажу сразу: она находилась в состоянии гипноза. Чтобы ввести Аллу в это состояние, у меня практически не было времени. Ну, несколько секунд не в счет. Тем не менее я это сделал. Теперь посмотрим, что получилось. Исходное предложение: «Тогда были другие времена, и мы были молоды».

Стас перевернул блокнот, вложил его в руки Радченко:

– Читай. Узнаешь почерк?

– Читаю. «Вранье, что деньги не пахнут. Эти деньги пахнут. И пахнут плохо».

Минуту все молчали, переглядываясь. Радченко пролистал блокнот с первой до последней страницы, но не увидел других записей. Затем записную книжку изучила Алла. Она покачала головой и внимательно осмотрела хромированную ручку, пощелкала кнопкой.

– Почему ты не продаешь пылесосы или автомобили? – спросил Радченко. – У тебя были бы самые высокие комиссионные в Америке.

– Человек выйдет из состояния гипноза и на следующий день вернет мне пылесос, – вздохнул Стас. – А за все эти штучки меня выгонят с работы. Поэтому интерес к гипнозу у меня чисто научный.

– В таком случае деньги, выигранные у Аллы, придется вернуть.

Гуляев улыбнулся и полез за бумажником.

* * *

Начальник следственного управления Николай Богатырев посмотрел на Девяткина с живым интересом, будто не поверил тому, что услышал. И на всякий случай переспросил:

– Значит, ты предлагаешь задержать Солода?

– Совершенно верно, – кивнул Девяткин. – Пока он не смылся за границу. Он сможет жить припеваючи где-нибудь на Багамских островах. Оттуда через подставные фирмы будет управлять своими активами в России и считать растущую прибыль. Предлагаю задержать его согласно закону на три дня. За это время мы сможем провести обыски в загородном доме Солода и его московских квартирах. По истечении трех дней мы предъявим ему официальное обвинение в организации убийства.

– Интересно. – Богатырев нарисовал на листке блокнота пару каракулей. – Я просмотрел твои бумаги. Все в порядке, концы с концами сходятся. Но не забывай, кто такой Солод. Мы не уличного воришку ловим. Не забывай о его деньгах и связях. И теперь я задам вопрос. Это очень простой вопрос и одновременно очень важный. Итак: ты уверен, что с такой доказательной базой мы сумеем его прижать?

– Собранных доказательств на троих хватит. – Девяткин раскрыл папку разыскного дела. – Вот некоторые полностью доказанные факты, на которых будет строиться обвинение. В парке возле ветеринарной академии найдено тело молодой женщины Веры Панич. На самом деле женщина убита в поселке Апрелевка. Ее тело перевезли в парк, где любила гулять жена Солода Алла. В покойной женщине Солод опознает свою жену. Тело Панич кремируют. Солод наследует деньги жены, ценные бумаги и недвижимость.

– Корыстный мотив очевиден, – кивнул Богатырев.

– Следствие располагает доказательствами того, что была убита и кремирована не жена Солода, а случайная женщина. Беда Веры Панич в том, что она была очень похожа на Аллу Носкову. Настоящая жена Солода в это время находилась в гостях у отца, который постоянно проживает в Америке. Алла поспешила вернуться в Москву, ходила по инстанциям, пытаясь доказать, что жива, а не мертва. Ситуация выглядит комичной, но на самом деле все очень серьезно. Дело осложняется тем, что документы Аллы пропали в Америке. Она въехала в Россию по справке, полученной в консульстве. В милиции, куда она обращается, Аллу приняли за сумасшедшую.

– Так. И что дальше?

– Я изложил факты. По каждому эпизоду у меня есть доказательства и свидетели. В их числе мать Веры Панич, ее жених, а также бывший муж, фотограф. Кстати, благодаря его снимкам мы установили и собрали доказательный материал о том, что Вера Панич встречалась с начальником службы безопасности Солода, неким Вадимом Гурским. Последняя встреча на Тверской – в день ее гибели. Ранее они виделись в ресторане одной гостиницы, это возле парка «Сокольники». Панич искала работу по специальности. Так вот, официант, который обслуживал их столик в ресторане, хорошо запомнил эту парочку. По его словам, речь шла как раз о работе. Мужчина предлагал Панич какую-то должность с высоким окладом. Уверял, что она справится и высоко поднимется по служебной лестнице.