Любовь, похожая на смерть - Страница 88

Гурский прислушался. Тишина. Только где-то капли воды падают вниз с потолка, покрытого наростами бело-зеленой плесени. На мгновение показалось, будто за спиной послышался шорох, что-то задвигалось. Он хотел обернуться, но получил такой удар по затылку, что рухнул на асфальт как подкошенный. Темнота, окружавшая со всех сторон, сделалась кромешной, непроглядной.

* * *

На городской окраине возле оврага Радченко появился, когда дом старика Романенко полыхал вовсю. Провалилась крыша, выпустив из-под себя столб ядовито-желтого дыма. Рассыпался сенной сарай, раскрасив темное небо миллионами разноцветных искр. Местами загорелся забор. Но тут вступили в дело пожарные. Они размотали брезентовую кишку, подсоединили ее к насосу, выпустили на забор жиденькую струю воды. И на том закончили работу.

Две пожарные машины стояли поперек пустой темной улицы. Зевак собралось совсем немного – лишь три старухи, переговариваясь между собой, стояли в стороне. И еще на велосипеде подъехал какой-то парнишка; он выбрал позицию неподалеку от распахнутых ворот и завороженно глядел на огонь, будто ждал какого-то чуда.

Радченко обратился к офицеру-пожарному, который прогуливался возле машин:

– А вы что, пожар тушить не планируете?

– Огонь скоро сам погаснет, – пожарный прикурил сигарету.

– А если там люди?

– Сходи проверь, – ответил пожарник. – Потом мне доложишь.

– Вы так и будете стоять и смотреть?

– Чего ты прицепился? – нахмурился офицер. – На дне оврага был ручей. Теперь он высох. Где я возьму воду? Может быть, ты взаймы дашь? Если там были люди, ничего от них давно не осталось. Если только кости. А кости мы найдем, когда станем разбирать завалы. Ты кто такой?

– Прохожий.

– Вот и топай себе дальше, прохожий.

Радченко только вздохнул и вернулся к такси, на котором приехал сюда с вокзала. Сел рядом с водителем и попросил отвезти его в ближайшее отделение милиции.

* * *

Последний час Стас Гуляев уже не бежал без оглядки, а едва передвигал ноги. Он часто падал, медленно, будто нехотя поднимался и брел дальше, чтобы снова упасть на песок. На востоке сумрак ночи немного рассеялся, и теперь можно определить, в какую сторону держать путь. Вскоре набрел на ветхие сараи для скота и одинокую лачугу, в которой давно никто не жил. Во внутреннем дворе нашел останки верблюда, погибшего то ли от голода, то ли от болезней. Хищные птицы и грызуны уже потрудились здесь, оставив от животного только кости и высохшую на солнце шкуру, поросшую рыжей шерстью с серыми проплешинами.

Посередине двора помещался колодец, обложенный природным камнем; тут же нашлось помятое ведро и длинная ржавая цепь. Стас сбросил ведро вниз, в темную глубину и, почувствовав, как оно потяжелело, стал тянуть цепь с удвоенной силой. В ведре оказалась дохлая высохшая птица и немного песка вперемежку с мелкими камнями. Видимо, колодец высох, когда отсюда ушли люди. Или наоборот.

Стас хотел плюнуть, но во рту пересохло. Повернулся и поплелся дальше. Увязая в песке по щиколотку, он перебирался с холма на холм, чувствуя, что сил осталось немного, он запросто может свалиться на песок – и неизвестно, сможет ли подняться. Шел и думал, что все материальные ценности человеческой цивилизации – ничто в сравнении с кувшином холодной прозрачной воды. На худой конец, сойдет и теплая, не совсем прозрачная.

Когда небо налилось акварельными красками близкого утра, он забрался на довольно высокий холм и с высоты увидел цель своего путешествия – в долине высились беспорядочно расставленные надгробья из песчаника или глины, обнесенные наполовину рассыпавшимся саманным забором. У подножья холма возле деревянных ворот стоял крошечный домик с одним окном и дверью, выходящей прямо в пустыню. Над домиком торчала высокая труба, из которой валил густой черный дым. Стас подумал, что этот дом вовсе не мираж, какие иногда являются одиноким путникам. У миражей нет запаха. А тут воняет горелой резиной и соляркой. Возле хибары стояла повозка на двух колесах. Рядом в поисках пищи бродил осел.

Стас подумал, что ноги принесли его туда, куда он хотел попасть. Перед ним старинное кладбище, обозначенное на карте кружком и крестиком. Другого кладбища на карте нет. Значит, именно здесь он должен встретить Аллу. Конечно, если она не заблудилась.

Спустившись с холма, Стас постоял на пороге хибары. Постучал в дверь. Не дождавшись ответа, толкнул дверь и переступил порог. В единственной комнате царил полумрак. В углу стоял здоровенный молочный бидон, переделанный под печку. В дальнем углу на полу разложен тюфяк с прелой соломой, заменявший матрас, и матерчатая скатерть с красными кистями, служившая одеялом. Вместо подушек хозяин хижины использовал два джутовых мешка, из которых торчали несвежие, дурно пахнущие тряпки. Возле бидона на пустом ящике сидел мужчина. В руках он держал одноствольное ружье, к которому вместо ремня привязал потертую веревку.

– Здравствуйте, – сказал Стас, остановившись на пороге. И увидел, что ствол ружья уже смотрит ему в живот. – Может, я не вовремя? Наверное, лучше уйти?

– Лучше остаться, – мужчина говорил хриплым, простуженным голосом. – Тем более уходить некуда, вокруг пустыня. Ты ответишь на пару вопросов. А там посмотрим, что дальше делать. Так… Теперь сними куртку. И вытряхни на пол весь мусор из своих карманов.

Вскоре на полу оказались перочинный нож, фонарь, две колоды карт, бумажник, записная книжка в блестящей серебряной обложке и ручка в металлическом корпусе. Хозяин приказал Стасу отступить к противоположной стене, повернуться спиной, наклонить голову вперед и так замереть, не двигаться, дожидаясь следующей команды. Нагнувшись, он поднял бумажник, внимательно осмотрел его содержимое, дважды пересчитал деньги и, оставшись довольным неожиданным уловом, сунул бумажник куда-то в штаны, в специальный потайной карман, пришитый с внутренней стороны.